Дом с маяком: о мире, в котором каждый важен. История Лиды Мониава, рассказанная ей самой - Лида Мониава
Вера Миллионщикова и Галя Чаликова пройдут плечом к плечу совсем недолго и уйдут одна за другой. Дело своей жизни они оставят в наследство: Нюте Федермессер, дочери Веры, – взрослый хоспис в Москве; Лиде Мониава, ученице Гали, – мечту о детском хосписе.
«Если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь», – повторяла Вера.
«Галиной мечтой была не просто клиника, в которой дети перестанут умирать от рака, и не просто детский хоспис, где у каждого будет возможность уйти без боли, но помощь для всех детей в любой ситуации, чтобы буквально никто не ушел обиженным, не остался один на один с бедой, если помощь в принципе возможна», – вспоминает Екатерина Чистякова, сменившая Чаликову на посту директора фонда «Подари жизнь».
Лиде и Нюте удалось исполнить эту мечту – детский хоспис «Дом с маяком» стал их детищем.
* * *
Незнакомая широкой публике, Галина Владиленовна Чаликова – Галочка, как ее звали друзья, – была неутомимым мотором волонтерского кружка при детской больнице. В те годы даже врачи сравнивали РДКБ с таинственной и пугающей субмариной: никто не знал, что в ней происходит. Но по стране гулял номер телефона обычной москвички, маленькой, как воробышек. В любой безвыходной ситуации можно было позвонить по этому номеру, и что-нибудь да придумается. Хозяйку телефона всегда рекомендовали просто: «Галя, наш координатор всего».
Она впервые появилась в Российской детской клинической больнице в 1989 году, после землетрясения в Спитаке. Галина мама Виктория Чаликова, правозащитница и впоследствии создательница комитета «Гражданское содействие», начала собирать вещи для беженцев. И ее дочь, однажды переступив порог больницы со связкой колготок для пострадавших детей, не уйдет оттуда уже никогда.
Невысокая седая женщина в очках. Звенящий смех и любовь к превосходным степеням (все мужчины у нее были гениями, а женщины – красавицами). Из-за двух никогда не замолкавших телефонных трубок Галю называли «Смольным в миниатюре». Ее личной помощницей была участница волонтерской ячейки, студентка журфака Лида Мониава.
Как вспоминает Лида, мобильных у Гали было два, и она всегда отвечала на звонки, даже ночью. На одном из них играла мелодия из сериала про Дживса и Вустера, он не успевал остывать, всегда был горячим. Лида часто у нее ночевала, и не было ночи, чтобы кто-нибудь не позвонил. Галя всегда сразу включалась в решение проблемы, а потом вставала в шесть утра и работала до двух часов следующей ночи.
Если Лиде писали из какого-то дальнего региона, о чем-то просили, а у нее не было необходимых ресурсов, то она так и отвечала: не могу помочь. Галя же никогда не говорила «нет». Ей звонили со всей страны с самыми невозможными просьбами: у кого-то дом сгорел, у кого-то муж в тюрьме и нет денег даже на еду, кому-то нужно квартиру пробить… Галя брала в работу все запросы, и Лида ей помогала.
Многие письма от Гали приходили среди ночи, а один из звонков – суперсрочно! – застал Лиду в вагоне метро: необходимо немедленно написать Путину письмо по какому-то суперважному поводу и через 15 минут отправить! Лида вышла из вагона и прямо на перроне, буквально на коленках что-то написала…
Почти каждое письмо к Лиде начиналось с Галиного фирменного «Нужно суперсрочно!», «Это суперважно!». Для нее таким было все.
Жизнь на раковой субмарине требовала решения проблем не только медицинских и не только пациентов. Кроме главного вопроса о жизни и смерти, постоянно возникали сложности быта и бытия. У больных были родные, знакомые, волонтеры – каждый со своими бедами… В тесном, изолированном мирке детской больницы, где происходили и ужасы, и чудеса, все спутывалось в тугой клубок. Чаликова с одинаковым рвением искала и дрова для семьи, замерзавшей в далекой деревне, и зимнюю куртку для небогатой мамы из провинции, у которой ребенок болеет раком. Галя пристраивала в приют щенят, оставшихся дома, пока семья на лечении. Она ходила в «Детский мир» и тогда, когда родители хотели похоронить дочь в белом платье, и тогда, когда одежда требовалась ребенку, вышедшему из комы. Многодетному хирургу, ночевавшему в автомобиле у подъезда, Галя выбила жилье попросторнее, чтобы тот высыпался перед операциями. А несчастная лошадь, от которой отказались хозяева, по Галиному плану могла пригодиться аутичной девочке на другом конце страны… И все это было суперважно.
О Гале Чаликовой ходили легенды. За кулисами одного из первых благотворительных концертов фонда «Подари жизнь», когда Чулпан Хаматова и Дина Корзун собирали деньги на покупку оборудования в больницу, Галя одновременно договаривалась о процедуре ЭКО для одной из осиротевших мам. Другая история – как ей приносил деньги бандит, впоследствии ставший буддийским монахом. А одной высокопоставленной даме с Кавказа, из-за болезни ребенка в одночасье оказавшейся в морозной Москве без теплой одежды, Галя отдала одну из двух своих шуб – причем ту, что получше: «Мне все равно, а ей и так тяжело, пусть хотя бы одета будет так, как привыкла».
Еще одну историю рассказал Петр Пастернак: однажды Гале позвонила бабушка какого-то грузинского мальчика, которого грозились выписать из больницы, если родственники не найдут денег на оплату палаты. Галя обратилась к Петру: не знает ли он кого-нибудь из грузинской диаспоры? Тот личных знакомых не нашел, но вспомнил, что художник Церетели «тоже вполне себе грузин». Галя обрадовалась, сразу стала набирать какой-то номер, нашла телефон его помощниц, быстро дозвонилась, и те, продиктовав адрес, велели, чтобы бабушка немедленно подъезжала со всеми документами за деньгами. На все про все у Гали ушло каких-то двадцать минут.
Чаликова принесла в волонтерский обиход того времени понятие «самолетная благотворительность»: возвращаясь из Европы в Москву с обезболивающими препаратами или донорским костным мозгом, она могла наклониться к сидящему рядом прилично одетому господину и так рассказать историю кого-нибудь из пациентов РДКБ, что человек раскошеливался прямо на месте.
Обращаясь за помощью, Галя говорила, что именно сейчас именно этот человек может сделать великое, хорошее, полезное, уникальное в своем роде дело – и способен на это только он, и больше никто. Людям было приятно слышать такое и чувствовать себя «суперспасателем», тем более что проблему, о которой говорила Галя, они могли решить по щелчку пальцев: она знала, у кого что просить.
Это от Гали Чаликовой Лиде достался навык не останавливаться ни перед чем.
«Пойдем погуляем», – говорила Галя, и вдвоем они шли по улицам, выбирая место для детского хосписа, о строительстве которого мечтали. В том, что ей удастся получить у мэрии облюбованный кусок земли, Галя нисколько не сомневалась. Искусство ставить под сомнение и обходить привычные «нельзя», которым в совершенстве овладеет детский хоспис в первые же годы своего существования, оттачивалось и закалялось
